Доктор медицинских наук, профессор
Святослав Николаевич приехал из Чебоксар в Архангельск и стал заведовать кафедрой глазных болезней, когда ему было 33 года. «Возраст Христа», — шутил он.
Я учился тогда на 5-м курсе. Лекции по офтальмологии казались самыми интересными: искусственные хрусталики, хирургия миопии, замена стекловидного тела новые идеи, смелые проекты, необычные мысли. Помню, сразу записался в научный студенческий кружок. Он был небольшой, всего-то четыре или пять человек, но работа шла очень активно. Мы собирались вечерами четыре раза в неделю, оперировали кроликов, исследовали проницаемость сосудов, разрабатывали технологию изготовления искусственных хрусталиков, методы их стерилизации, занимались гистологией, гистохимией, цветной фотографией. Особенно остро тогда стояла проблема изготовления новой интраокулярной линзы (ИОЛ). К тому времени Святослав Николаевич провел 6 имплантаций линзы Данхейма. Очень скоро стало ясно, что эта модель конструктивно несовершенна. Более перспективной представлялась линза Бинкхорста, «ирис-клипс-линза». Разработать технологию ее изготовления оказалось очень непросто. Особые трудности возникли с креплением дужек. Надо было просверлить край линзы по хорде сверлом в 100 микрон. Методом многочисленных проб и ошибок задачу наконец-то разрешили. Мы не только повторили линзу Бинкхорста, но и внесли существенные изменения в ее конструкцию, сделав специальные опоры для фиксации за радужкой (дужки) и спереди ее (антенки). Такие опоры сделали положение линзы в глазу более стабильным. Позднее эта модель ИОЛ получила название «Спутник». Технология изготовления интраокулярных линз, которую мы разработали в Архангельске, используется в настоящее время почти без изменений.
Изготовление ИОЛ проводилось под бинокулярным микроскопом МБС-1. Святослав Николаевич предложил использовать этот прибор и для глазных операций. С 1964 года Федоров начал систематически делать операции под микроскопом — имплантацию ИОЛ, антиглаукомные операции, пересадку роговицы. Думаю, это были первые микрохирургические операции в нашей стране. Для них требовались микрохирургические инструменты: иглы, специальные держатели, пинцеты. Святослав Николаевич решил обратиться к мастерам микроминиатюры Сядристому и Сысолятину, о которых в то время много писала наша пресса. Сядристый просверливал вдоль человеческий волос и в этот «пенал» помещал розу из золота. Сысолятин подарил чемпиону мира по шахматам Ботвиннику полую горошину, внутри которой стоял шахматный столик, а на нем все фигуры. Оба откликнулись и действительно помогли изготовить нужные инструменты. Сысолятин, которого называли уральским Левшой, даже приезжал в Архангельск, чтобы лучше узнать, что нам нужно.
Микрохирургия потребовала и других изменений в операционной. Сейчас в это трудно поверить, но тогда все глазные операции делали стоя, на обычных хирургических столах. В нашей операционной таких было два. По предложению Святослава Николаевича их усовершенствовали — над головой больного сделали подковообразные столики. Оперировать стало удобнее, можно было создать хороший упор для рук хирурга. Но столы были слишком высокими, а их конструкция не позволяла уменьшать уровень по мере необходимости. И тогда я решился на отчаянный шаг. Вечером, мобилизовав выздоравливающих пациентов - мужчин, вытащил один из столов, а вместо него поставил инструментальный, предварительно отпилив до нужной высоты ножки и укрепив в головной части подковообразную приставку.
Утром разразился скандал, все хирурги глазного отделения громко и дружно ругали меня. Все, кроме Святослава Николаевича: «Правильно, будем оперировать сидя. Ни одному часовщику не придет в голову ремонтировать часы стоя, а мы стоя оперируем глаза». Большинство хирургов предпочитали оперировать на высоком столе, но в силу необходимости иногда приходилось работать и на низком. Постепенно к новому столу привыкли и уже стремились оперировать на нем — удобнее. Вскоре мы поменяли и второй стол. Спустя восемь лет, в 1973 году, мне довелось побывать в новом, только открывшемся глазном институте в Филадельфии: продуманная планировка, прекрасно оборудованные и оснащенные кабинеты, палаты, актовый зал. Восхищался всем этим до тех пор, пока зарубежные коллеги не показали операционную. И тут восторг мгновенно исчез: хирурги оперировали без микроскопа и стоя! В этом институте замечательным было все. Кроме хирургии.
В 1963 году Святослав Николаевич обратил внимание на очень интересный материал — полиметилсилоксан, жидкий полимер на основе кремния. По его просьбе в Московском институте кремнийорганических соединений этот полимер был синтезирован. После экспериментальной проверки мы стали использовать жидкий силикон в клинике, имплантируя его в полость стекловидного тела при отслойках сетчатки. Помню, как, осмотрев больного после одной из таких операций, Святослав Николаевич, довольный результатом, сказал: «Кажется, мы поймали бога за бороду». Материал действительно оказался перспективным, широко применяется он и сегодня во всем мире при лечении тяжелых отслоек сетчатки. Занялись мы и разработкой технологии изготовления кератопротезов.
Была создана оснастка, сделаны первые образцы, проведены эксперименты на кроликах. Экспериментально выполняли операции по изменению рефракции роговицы. Радиальные насечки мы проводили со стороны передней камеры — пытались повторить операцию Сато — заднюю радиальную кератотомию. Вот так в студенческом научном кружке начинались работы, которые со временем благодаря трудам многих ученых получили развитие, став серьезными научными направлениями.
